Все, что здесь написано и показано, чистая правда.

Если будете копировать или цитировать,

соблюдайте порядочность.

Роли и рольки
Сложилось в моей жизни так, что  латышским языком владею свободно. Это и стало основной причиной моего появления на киноэкране.
Как известно, национальные киностудии отсылалисценарии в Москву на утверждение. Так было и в Риге. Ян Стрейч планировал снять фильм "В заросшую канаву легко падать". Ясно, что сценарий был написан на латышском.
Чаще всего переводом на русский занимались штатные редакторы Рижск. киностудии. Дело это было денежное, и, естественно, за него цепко держались. Но сложилось так, что все были заняты, а время поджимало.

Тогдашняя главный
редактор студии Лия Бридака (гранитный характер и нежные стихи) попросила меня оказать, так сказать, техническую помощь. И уже на следующий день подписали договор. А через две недели литературный перевод был готов. Я его еще чуток подредактировал. В общем, сценарий в Москве приняли без особых замечаний. За это я получил 300 рублей, чему был очень рад.
Стрейч был доволен. И тут же подписали договор о переводе режиссерского сценария.

На улице - погода! - май, июнь - лучшее пляжное время в Юрмале, а я с утра до вечера за пишущей машинкой. Но получил еще 300 рубликов. По тем временам очень приличные деньги.

Стрейч со своей стороны решил меня также поощрить и пригласил сняться в "Канаве..." в эпизоде за 3.50 в день..Это было низшая ставка эпизодника. И я показался  на экране 5 раз, сказал даже 22 слова. К  своему удивлению и озвучивал сам. Как латышский, так и русский варианты.

Тут, очевидно, уместно пояснить, каким это образом я оказался на режимном объекте с названем Рижская киностудия.

За пару лет до моего кинодебюта был объявлен закрытый конкурс на сценарий. Закрытый означает, что имена победителей расрываются только после подведения итогов.

Написал, послал. Через некоторое время получаю письмо: уважаемый товарищ, ваш сценарий получил премию, приглашаем посетить на предмет переговоров о дальнейшем сотрудничестве.

Но сотрудничества с русскими редакторами не получилось. То-ли лицом не вышел, то-ли еще что. А с латышскими редакторами было полное согласие. Помню, на одном худсовете обсуждали мой сценарий "Осенние женихи".

Виктор Лоренцс (порядочный мужик) говорит:  - "Если бы я был режиссером, я бы немедленно взял этот сценарий, и получилась бы замечательная комедия".

В свою очередь Владилен Дозорцев (тоже не дурак) сказал так:  - "Если бы я был режиссером, я бы никогда не взял этот сценарий".

Кстати, Лоренцс, как председатель секции сценаристов  местного союза кинематографистов включил меня в состав секции на правах кандидата. Так что, я имел карточку кандидата и посещал премьерные прказы и прочие мероприятия закрытого типа в Доме кино.

⁠Отношения с режиссерами у меня были вполне нормальные. Обычно контакты завязывались в кафе, где за рюмочкой коньяка в табачном дыму рождались самые безумные проекты. Таким образом с точки зрения обретения  опыта общения с киношниками кафе было на студии ⁠самым полезным местом. Обычно беседу со мной начинали мэтры киностудии.

 Здесь добрейший весельчак и жизнелюб режиссер комедий Александр Лейманис как-то попросил: - "Володя, дай почитать свои сценарии".

Ух ты! Такое у меня было впервые - чтобы режиссер, да еще такого класса пожелал ознакомиться с моими работами. Потом я бывал у Оттовича (так все звали Лейманиса) в его загородном доме. Мы пили самодельное вино и обсуждали выбранный им сценарий. Но, так называемая, русская редактура оказалась непробиваемой. Добавлю, что в последующие годы с моими сценариями на обсуждение в редколлегию входили также Дз.Ритенберг и даже  Алоиз Бренч (по всесоюзной классификации режиссер высшей категории), но русские редакторы стояли стеной.

Однако хлопотами Л.Бридаки и В.Лоренца киностудия подготовила документы для отправки меня на курсы сценаристов при Институте кинематографии в Москве. Пакет документов подписал председатель Комитета по кинематографии Латвийской ССР, автор знаменитой на весь Союз эпопеи "Долгая дорога в дюнах" Олег Руднев.

Прилагались три моих сценария с похвальными отзывами. Я было изготовился отправляться на учебу, но тут грянули "Зитары". И стало не до этого.

Признаюсь, когда А.Бренч предложил роль кочегара Джонни в "Зитарах", сердечко у меня заколотилось. И что удивительно, других претендентов не было. На общем собрании группы Бренч, представляя меня, сказал: - Он не актер, но у него...
  - Знаем, знаем! - закричала из зала хулиганистая Мирдза Мартинсоне. - Пусть снимается!
Что хотел сказать Бренч и что именно знала Мартинсоне осталось для меня загадкой.

Оператор будущего фильма Гвидо Скулте на пробах снимал долго. Я выполнял все команды - поворачивася, улыбался, и т.д.
На пробы приклеили мне усы, покрасили волосы в каштановый цвет - в общем, изменился до неузнаваемости. Я потом целый месяц ходил по городу, вызывая нездоровый интерес у лиц мужского пола, пока  мы не вылетели в город Жданов.

Забавная ситуация возникла в аэропорту: меня отказывались регистрировать, потому что тип с крашеными волосами и усами совершенно не был похож на фото в паспорте.

На "Зитарах" я понял, что значит нелюбовь оператора. Тут без нюансов. Если над вашим партнером по кадру хлопочут осветители, выставляя "контру" и прочий свет, а вы так и сидите с лицом в тени, знайте - вы в немилости у оператора-постановщика.
Или когда вы прыгаете с пятиметровой высоты в ледяную январскую воду, а потом вам спокойно говорят, что "камера не включилась" и нужен второй дубль.

Тут нужно пояснить, что физическая моя кондиция позволяла обходится без каскадеров. Директор фильма С. Бердичевский использовал этот фактор для экономии. Каскадеры стоили 300 рублей за смену, а меня он уговорил делать все трюки самостоятельно за 85 рублей. Это было уже после того, как мы вернулись из Жданова. Снимали в январе в порту. Эпизод начинался с того, что Джонни убегает от полиции и прыгает в воду с пирса, чтобы попасть на отходящий корабль.

Решили работать  двумя камерами, и таким образом обойтись одним дублем.

Начали! Разбегаюсь, прыгаю. Жуткий шок от ледяной воды.
А на корабле меня уже ждал горячий душ и термос с кофе и коньяком. И вот сижу я под душем в костюме и ботинках, ибо нету сил раздеться.

⁠И тут входит Алик (так на студии все звали Бренча): - Извини, старик. Операторы говорят, камера не включилась, нужен второй дубль.

Ну, переодели меня, и вперед. Оказывается, для этой сцены два костюма пошили.

На "Депресии" было уже много лучше, хотя оператор был тот же - Гвидо Скулте. Снимали без проблем. Мне позволили даже для сцен в ресторане и на вокзале надеть костюм, что в принципе для роли второго плана весьма нечастое явление.

Но "Депрессия" была через пару лет. А пока шли досъемки "Зитаров", монтаж, озвучка.

Тем временем Дз.Ритенберг начала подготовку к запуску фильма "Дом без выхода" по сценарию В.Дозорцева.
На роль уголовника Поршня я напросился.

 
А надо сказать, конкурентом моим был Дайнис Поргантс - зять Раймонда Паулса. Так что, сами понимаете.
Фотопробы прошли очень хорошо, и (помня опыт "Зитаров") к кинопробам я подготовил некий этюд, где показал себя в движении. Худсовет утвердил меня. Я победил, зато во время съемок мне сломали ребра.

На "Депресии" киношная лафа советского времени закончилась. Рубли рухнули, и в независимой 

Латвии появились латы (примерно 2 доллара за 1 лат).

Капитализм в плане кино меня не огорчил. Снимался довольно часто, как в фильмах местного производства, так и у заезжих продюсеров - немцы, шведы, норвежцы. В основном офицеры Советской Армии, полицейские, чекисты, уголовники - в сценариях это отмечали словом extra. Что это были за фильмы, кто были режиссеры не имею понятия. Много было рекламных роликов.

О моей занятости заботилась красавица Бригита Либиете. На "Семье Зитаров" и "Депрессии" она была ассистентом режиссера А.Бренча.
В новые времена Бригита сумела собрать актерскую картотеку развалившейся киностудии и организовала собственное бюро.

Так подошел я к "Яйцу дракона". Подчеркну - большего внимания со стороны режиссера и оператора я не видел. Т.Маргевич был единственным режиссером, который объяснял мне, какой результат он хочет получить в том или ином эпизоде. Это было для меня странным.

Одозначно лучший оператор в  Латвии Давис Симанис буквально вылизывал кадр, и высвечивали меня с таким же вниманием как самых известных актеров  И у меня осталось ощущение, что весь фильм я снимался словно бы с выключенным сознанием, словно пребывая в некоем гипнотическом состоянии - до сих пор не могу понять, как это получалось.

Потом было "Страшное лето" - довольно слабая в художественном плане работа. Но даже на самые маленькие роли пригласили лучших местных актеров. Я был танкистом Красной Армии.

В один из съемочных дней на площадке оказалась телевизионная группа местного главного телеканала, и журналистка под камеру спрашивает меня по-латышски:
 - Как вы себя чувствуете в роли оккупанта?

Передача была рейтинговая, журналистка известная, наглая. И мне словно вожжа под хвост...
 - Я и есть оккупант, - отвечаю, - Я русский. Или вы газет не читаете? Там в каждом номере пишут, что русские Латвию оккупировали.

А на следующий день из группки приближенных к руководству женщин куслышал детский голос:  - Visi krievi riebīgi (все русские противные - лат.)
О чем говорят дети? О том, о чем говорят родители. И все это звучало так обыденно.

Я ушел до окончания съемок. На этом мое участие в строительстве национального латышского кино закончилось.